vadimpanin

Рано утром под окном заявились дорожные рабочие. Они лихо швабрами вычистили ямы на дорожке перед домом, затем насыпали гравия, из тачки, разровняли типа граблями, забрызгали из шланга жидким битумом - и готово! Всё заасфальтировано, и всё ровненько. Без тяжёлых механизмов. Дёшево и сердито. Я их утром спрашивал, мол, а вы вот загородили, а нам завтра утром надо машину выгонять (sortir), и так и чо? А они мне такие - а, сегодня утром уже сможете. Я как-то не очень поверил - а вот. Франция! Родина интеллекта!

Ну вот, а жена тем временем выздоровела, и мы пошли в Лидл, точнее, она пошла, а я делал Дуолинго, потом пришёл забрать покупки, не нашёл её, звонил-звонил, не отвечает, потом таки она позвонила, она была в магазине, а я как обычно её не нашёл.

Что-то я такое потом программировал, а потом мы пошли к двум в школу. Т.к. завтра каникулы, то наша Кристина отсутствует, и её замещает неведома зверушка Мари-Лиз, substitute, как говорят в Америке.

Ну тут жопа. Говорит Мари-Лиз совершенно неразборчиво; только иногда пробивается что-то типа прикола. Типа фразы "C'est un bon arien".

Она нам показывала какой-то отрывок какого-то фильма 1938-го года, с Фернанделем. Единственное, что я там понял - это узнал Фернанделя. Затем она нам сто раз повторила какие-то кусочки, про foutre, про какое-то следствие; больше я ничо не понял. И никто ничо не понял. Все сидели вежливо улыбались. Временами она писала на доске слова, foutre, synonyme, antonyme, и вот в таком духе. И что-то про них говорила.

В конце урока она разбила нас на три группы, и мы должны были придумать смешную историю. Хорошо мы сидели такие нормальные. Маркус взял организацию в руки, мы там слепили какую-то телегу, как мы все болеем; а жена, её последняя реприза, возмущалась, где это мы были и что съели, что все вдруг заболели. Да не смешно. Арабки (ну в смысле одна мавританка, одна алжирка, и одна ещё забыл откуда - турчанки не было) изложили что-то сложное, никто вообще ни слова не понял. Они ж хорошо по-французски говорят, они только писать не умеют (и читать?) А ещё группа, где Кристиан и Гильермо, они что-то такое снесли невнятное. Но я уверен, что и мы снесли что-то невнятное, т.к. никто не смеялся. Я тогда строго объявил аудитории: "Il faut rire : c'est drôle !"

Короче, мы к этой чуче больше не ходоки, она в чёрном списке. Да кажется, не только у нас, а у всех. 

Потом мы пошли в Энтермарше. Там как раз! Как раз сегодня! Появилась коломбель в магазине! Мы купили три бутылки коломбели, бутылку флёка, два пирожных ("наполеон", т.е. millefeuille), и перочинный ножик. Последнее - чтоб за грибами ходить (теоретики...)

В магазине ещё были рыболовные пассатижи, но я не знал, на что бы они нам.

Дома съели одну пироженку, пошли погулять по короткому кругу вокруг парка - ну и всё. Сейчас опять Дуолинго надо делать, да и спать уже, завтра рано вставать.

(запись public, for a change)

green_fr

Как я понимаю, современные представители культуры смотрят на бумеров свысока. Бумеры, мол, идиоты, построили стену и не хотели свободного обмена мнений.

Я на выставке не был, но, как я понимаю, там ни слова про то, как советская армия стреляла в спину тем, кто пытался бежать. Как гэдээровские стукачи стучали на тех, кто замышлял побег, и как те, замышлявшие, попадали в гэдээровский гулаг. Как стучали на тех, у кого антенна телевизора была направлена в "неправильную сторону".

Для всей этой передовой молодёжи, во главе с Гретой Тунберг, запад отвернулся от востока и не хотел общаться, а это неправильно. Неонацисты ФРГ не хотели иметь дела с прогрессивными восточно-германскими коммунистами.

Вот это вот всё, как это вообще классифицировать-то? Всё Путин виноват, что ли? Или таки культурка идёт в какую-то совсем уже жопу? Ведь если сказать типа передовым студентам хоть Восьмого, хоть Сорбонны, что бля, стреляли же - они тебя ж в гитлеровцы запишут. Если, конечно, они не начали уже поклоняться Гитлеру, как национальному социалисту, который заботился о германском народе, но слегка переборщил, и поэтому американские капиталисты, науськанные хитрожопыми опять же евреями его зачморили?

Бля, бля, бля. Куда мы катимся-то. Бля, бля, бля.

Остаётся закукливаться и вообще ждать апокалипсиса (см. следующий пост).

Un matin d'automne, où les feuilles rougissaient comme des joues embarrassées, Paulette s'ébroua dans la paille de sa niche et pondit un œuf extraordinaire : un œuf tout en or pur, lisse et brillant, qui capturait la lumière en mille éclats dorés. La grand-mère poussa un cri de joie en le découvrant, et le grand-père, les yeux écarquillés, le souleva avec des mains tremblantes. "C'est un trésor du ciel !", s'exclama-t-il. Ils rêvèrent déjà de ce que cet or pourrait leur offrir : un manteau neuf pour l'hiver, ou un voyage au marché lointain.

Mais comment en profiter ? Le grand-père, avec sa vieille hache émoussée, frappa l'œuf sur le coin de la table rustique. L'œuf tinta comme une clochette, intact, moqueur. La grand-mère, plus douce, le tapota du bout de son tablier. Rien n'y fit ; l'œuf d'or riait en silence de leur maladresse. Ils passèrent la journée à tourner autour de lui, murmurant des sorts oubliés et consultant les voisins, qui haussaient les épaules en secouant la tête.

Soudain, au crépuscule, une petite souris grise, effrontée et curieuse, surgit de sous l'armoire. Elle trottina vers la table, agita sa queue fine comme un fouet espiègle, et fila en riant. L'œuf, surpris par ce remue-ménage, roula sur le bord de la table, vacilla un instant... et se fracassa au sol dans un éclat cristallin. Des paillettes d'or se répandirent comme une pluie de confettis, mais le trésor n'était plus qu'un jaune pâle et une coquille brisée.

La grand-mère fondit en larmes, ses épaules secouées de sanglots. Le grand-père, le cœur serré, essuya une larme sur sa barbe grise. Leur rêve s'était envolé en un clin d'œil, emporté par une queue de souris ! Paulette, qui observait tout depuis sa niche, battit des ailes et vint se frotter contre leurs jambes. D'une voix douce comme un caquètement chanté, elle murmura : "Ne pleurez pas, grand-mère ; ne pleurez pas, grand-père. Cet œuf d'or n'était qu'un caprice du destin, fugace comme une bulle de savon. Demain, j'en pondrai un autre – pas doré, hélas, mais simple et fidèle, comme notre vie ici. Et c'est bien souvent le plus précieux."

Les grands-parents sourirent à travers leurs larmes, serrant Paulette contre eux. Depuis ce jour, le hameau bruissait d'une leçon apprise : les vrais trésors sont ceux qui durent, nichés dans l'amour et la simplicité. Et ils vécurent heureux, avec des œufs frais chaque matin.

Fin.